ПУТЬ ИХ БЫЛ НАПРАВЛЕН ПО МИРОНОСИНСКОМУ ТРАКТУ, ПО КОТОРОМУ СЛЕДОВАЛИ В СИБИРЬ ОТЦЫ, МАТЕРИ И ДЕТИ.

Л. СОЛОВЬЕВ.

300 лет спустя после печальных событий в Угличе журнал «Исторический вестник» выходивший в Петербурге, писал: «Разъяренные угличане убили несколько человек, обвиненных в смерти царевича, выражая этим свою преданность царствующему дому... Не замедлила последовать жестокая кара: многим жителям Углича отрубили головы, других утопили, третьим отрезали языки, а остальное население сослали в Сибирскую тундру и поселили там в ими новопостроенный город Пелым». Однако далеко не все «остальное население» было отправлено в необжитые края, бывшие земли Казанского и Сибирского ханств.

В 1552 г. Казань наконец была взята Иваном Грозным окончательно, Казанское ханство уничтожено, а народы, населявшие подвластные ему земли, навсегда вошли в состав Русского государства. Для управления новыми землями в Москве было образовано правительственное учреждение «Казанский дворец», или, как его назвали позже, «Приказ Казанского дворца».

В числе территорий, освобожденных от монголо-татарского ига, были земли среднего Присурья, бывшие частью «дикого поля». На них почти не было селений, старые же разрушены и сожжены полудикими племенами кочевников. Запустели поля и леса. Лишь чувашские крестьяне приезжали сюда на промысел дикого меда в засурских лесах, лов рыбы и бобра да кое-где обрабатывали удобные земли. Заселение этой части «дикого поля» началось после того, как русское правительство стало принимать меры по защите населения от разбойных набегов кочевников, чему способствовало создание нескольких укрепленных линий с городами-крепостями. Одной из таких линий была Тетюши – Алатырь-Темняков, идущая с востока от Волги к Алатырю и далее на запад. Сюда стали постепенно возвращаться те, кто ушли от насилия ордынцев и кочевников, стали селиться беглые, а также невольники, высылаемые из центральных русских губерний и неугодные там по каким-либо причинам. Много осужденных москвичей и угличан царское правительство сослало в Поволжье, там, на «диком поле», они основали новые поселения. Одну такую группу числом больше пятисот человек мужского и женского пола вместе с детьми в июне 1592 г. пригнали туда, где позднее был основан город Пенза.

В группе были разные люди: и простого звания, и знатные бояре, и дворяне, оказавшиеся в немилости у Годунова. Многие из них, кому «царской милостью» казнь была заменена ссылкой, несли на себе клеймо преступника — паленые метки. По свидетельству замечательного порецкого краеведа Ивана Михайловича Вавилова, обобщившего многочисленные народные предания, передаваемые людьми из поколения в поколение, и как утверждают в своих исторических трудах Г. Данилевский, Д. Мережковский, В. Дмитриев и многие другие, в той группе ссыльных, что пригнали к верховьям Суры, была семья Стрельниковых, состоявшая в родстве с царицей Марией Нагой, матерью царевича Димитрия.

Вот как повествует устное предание, передающееся из поколения в поколение поречан, о появлении этой группы ссыльных москвичей и угличан на территории современного с. Порецкого и о возникновении его.

«...После долгого нашего пятисотверстного этапного пути в конце июля 1592 г. большая группа ссыльных москвичей и угличан была остановлена в трех верстах от местоположения нынешней Пензы, на берегу Суры. Лошади, везшие в колымагах детей, больных и престарелых людей, были отпряжены и пущены спутанными на пойменные луга вдоль берега реки. Старший этапа — молодой боярин — и два помощника, посоветовавшись между собой, дали распоряжение начальнику отряда стрельцов, сопровождающих этапную партию, об усилении охраны, а сами спешно пошли к воеводе для представления и доклада о благополучном прибытии очередной группы ссыльных. Воевода принял посланцев Годунова весьма радушно, как старых знакомых (старший этапа не раз сопровождал ссыльных в этих краях). Боярин справился у воеводы о получении из Москвы распоряжения о сооружении плотов для ссыльных с жилыми каютами, такелажем и другими предметами оснащения, как упоминалось в правительственной бумаге, и, получив положительный ответ, попросил ускорить подачу плотов к месту остановки ссыльных. Воевода принял все меры для выполнения просьбы и вместе со старшим этапа поехал в лагерь ссыльных. У него все было приготовлено заранее, даже «штат» плотогонов был закреплен и держался наготове.

Три плотовых звена были поданы к лагерю ссыльных, немедленно началась погрузка имущества и людей, а также 25 лошадей с упряжью и колымагами. Не прошло и двух часов, как все было уже погружено. Перед тем, как плотовики собрались отдать концы чалок, начальник этапа отозвал в сторону одного из ссыльных, приходящегося ему родственником по матери, и сказал ему: «Сплывите отсюда подальше. Встретится вам город-крепость Алатырь, основанный еще покойным Иваном Грозным. Вот там, ниже Алатыря, ищите хорошее место, остановитесь и обустраивайтесь. Плоты используйте для построек, а недостающий лес найдете на месте в достаточном количестве. О поселении дайте знать алатырскому воеводе. Ну а теперь прощайте! Счастливо вам желаю сплыть и хорошо устроиться на новом месте. Видит Бог, что лично в вашей участи не виновен, я только исполняю чужую волю».

Плоты отчалены. Стража из пяти стрельцов на каждом плоту, предоставленная пензенским воеводой, заняла свои места. Опытные плотогоны, сопровождающие оригинальный транспорт поселенцев до места назначения, шестами и хвостовыми рулями направили плоты в фарватер многоводной реки, поднявшей свой уровень после августовских дождей, а быстрое течение плавно подхватило их и понесло вниз.

На седьмой день недобровольные путешественники плыли около Алатыря, на высоком берегу они увидели крепостные стены из бревен, отесанных вверху, рубленые башни с бойницами по углам и на въездах и каменную церковь внутри крепости. Но «флотилия» в Алатыре не остановилась, поплыла дальше. Куда – этого никто не знал, может быть, ведали одни стрельцы или деже их предводитель... Прошли еще две ночи, позади остались замечательные творения природы — два высоких песчаных яра (Княжий и Красный), поросшие по склонам могучими великолепными соснами, березами и дубами. Словно зачарованные, глядели на них невеселые путники.

Но вот и Красный яр остался позади, через час Сура, сделав три поворота, стала надвигать первый плот на огромную, поросшую густым лесом гору левого берега, спускавшегося крутым откосом прямо к воде. Стоявшие на переднем плоту мужчины переглянулись и, о чем-то переговорив между собой, закричали рулевым: «Держите к берегу! Причаливай!». С плотов на берег сошли несколько человек, вместе с сопровождавшими стрельцами они поднялись на гору, чтобы оттуда, сверху, хорошо осмотреться вокруг. И как были они очарованы, когда с пятидесятисаженной высоты увидели великолепный вид на Засурье — просвечивающие сквозь лесную чащу озера, извивающееся русло красавицы реки, маячивший вдали Красный яр! А на другой стороне, сколько видел глаз, были степи и поля, давно заброшенные и поросшие сорными травами и кое-где лесом.

И решил общий сход обживаться здесь, на высоком берегу Суры.

Прошло немного времени, и на горе появились первые дома, а к лету следующего 1553 г. здесь была уже целая улица. Ссыльные оказались людьми дружными и работящими, всегда готовыми помочь друг другу, несмотря на разное положение в прошлом. Они стали хорошими хлеборобами, садоводами и рыбаками, многие освоили неведомые раньше ремесла и стали плотниками, столярами, кузнецами и гончарами. Бывшие знатные люди начали новую, на этот раз — трудовую, жизнь вдали от родных и привычных мест. Для спасения грешных душ на казенный счет была построена небольшая деревянная церковь.

Шли годы, село продолжало расти вдоль по реке Суре, по «рецке», как тогда говорили. Так что, село Порецкое получило свое название скорее всего из разговорной речи. Продолжением первой улицы стала Большая улица, в дальнем конце которой со временем оформился центр села – Троицкая площадь с великолепным собором и колокольней.

Название села Порецкого в официальных бумагах появилось в 1616 г., а с 1666 г. оно упоминается уже как волостной центр.

Здесь уместно сделать одно небольшое отступление. Ссыльные, основавшие поселение на Суре, а вместе с ними и пришлые люди, на первых порах были причислены к государственным крестьянам, однако вольными они были недолго. Вскоре у них появился хозяин, им стал князь А. Сицкий. Вотчина была пожалована ему в 1616 г. за заслуги Михаилом Федоровичем Романовым. Это был тот самый Сицкий, которого заключили под стражу вместе с Романовыми, Черкасскими, Репниными и подвергли допросу люди Бориса Годунова, постоянно опасавшегося какого-нибудь заговора.

Вотчиной в разное время владели Морозовы, Нарышкины, царевич Алексей – старший сын царя Петра I от первого брака с Евдокией Лопухиной, граф Салтыков — фаворит Анны Иоанновны.

(«Угличская газета»).