"Написал бы, Шурка, в газету. Поди, ты вхож там в разные двери к начальству, коль в районном центре учишься и живешь, - сказала как-то мне соседка тетя Катя, когда в очередной раз я приехал в родную деревню на каникулы. - Всем миром, мол, просим открыть у нас магазин".

Мысль написать о чем-то в газету мне до того как-то не приходила в голову, хотя до чтения "районки" был большой охотник. Среди многочисленной корреспонденции в читальном зале педучилища я непременно отыскивал прежде всего ее и прочитывал от первой до последней страницы. У меня уже наметился определенный круг любимых авторов. "Хлестко написано", - раздумывал я иногда по поводу того или иного фельетона или просто резкого критического выступления. Но одно дело читать, а  вот писать самому...

Просьба соседки тети Кати засела, однако, в сердце занозой. А что, если попытаться?

В ту ночь я засиделся долго. Передо мной лежала стопка чистой бумаги. В голове ворочалась масса мыслей, но на листок не шла ни одна. Наконец, я начал свою заметку именно с тех слов тети Кати, с которыми она обращалась ко мне. Но как только доходило до критики руководителей сельпо, дело стопорилось. Все написанное казалось серым, мелким и неубедительным. Я писал и перечеркивал написанное,  и снова писал.

Промучившись так до полуночи, решил оставить последний вариант своего "творчества" как он есть и лег в постель. Но и во сне я видел себя за письменным столом. Утром,  умышленно не перечитывая написанное, направился в редакцию. За обитой дермантином дверью меня встретил торопливый стрекот пишущей машинки. Прервав свою дробь, машинистка предупредительно выслушала меня и указала   на  смежный кабинет.

- Пройдите к  Александру Ивановичу. К редактору пройдите, - уточнила она.

С невольным трепетом я нерешительно приоткрыл дверь в кабинет. В лицо Александра Ивановича я не знал. Но статьи его читал всегда с удовольствием. "Да он и слушать меня не захочет", - подумалось мимоходом.

-  Вы  ко  мне?  Проходите, садитесь! - донесся до слуха мягкий баритон. - Что у вас? Хорошо, посмотрим.

Сейчас точно не припомнишь, какие противоречивые мысли владели мной, пока грозный, как мне казалось, редактор, грузно навалившись на стол, сдвигая белесые брови, внимательно читал мою заметку.

- Гм! Здесь что-то есть, - наконец произнес он. - Первый раз пишете? Ничего, для начала простительно. С вашего позволения, вот это предложение уберем. Оно не несет смысловой нагрузки. А здесь надо  усилить...

Одним росчерком пера он заменял одно слово другим, убирал лишнее, и все вставало на свое место. Выправив корреспонденцию до конца, он дал мне ее перечитать. Я узнавал и не узнавал того, над чем так мучительно ломал голову минувшей ночью.

- Согласны? - спросил меня Александр Иванович.

Я тотчас кивнул утвердительно.

- Ну вот и добро! Заходите к нам почаще, - подал он руку на прощанье.

С приподнятым настроением покинул я стены редакции. А через несколько дней заметка увидела свет. Вскоре я отнес в редакцию еще одну заметку. Опубликовали. Потом еще и еще...

С тех пор газета стала на всю жизнь  моей  судьбой.