Василия Федоровича Нестеркина  не стало среди нас 14 сентября. Он тихо и незаметно ушел в потусторонний мир в возрасте 67 лет. До сего дня некоторые спрашивают нас, когда будете печатать его стихи.

В. Нестеркин – личность с изломанной судьбой. Писать не просто о нем. Как он сам признавался, «растранжирил свою жизнь». Про свою непутевость писал в стихах, но не в силах был изменить что-либо. Хотя после выхода на свободу сам себе зарок дал: «Больше туда, за решетку, не хочу». Ему надоели «бетонная клетка в три метра длиной, нары и постельные доски», он редко рассказывал о тюремной жизни.

 У него 5 классов образования, но книг прочитал много. Был интересным собеседником. Любил поговорить о политике. Что касается поэзии, то ей увлекся рано. Был знаком с некоторыми известными писателями и поэтами страны, учился у них творчеству.

У В. Нестеркина не сложилась семейная жизнь, хотя приводил в родительский дом «сибирячку – ноги в золоте капрона, на юбке – небо с синевой». В разговоре как-то признался: «Не создан я для семьи».

Ближе к сорока годам ему надоело скитаться по белу свету и вернулся в родительский дом: «Где бы нам и как бы не жилось, родина – тоска и свет отрады».

Василий Федорович немало строк посвятил матери Анастасии Степановне (стихи «Мать» и «Платок»…).

Всем мы обязаны горюшку-матери:

Грудь материнская жизнь нам дала.

Ей бы поставить из золота памятник

За труд, за любовь

К сыновьям, дочерям...

Он вырос в многодетной семье. Их было пять братьев и две сестры. Тяжело перенес смерть отца, фронтовика Федора Егоровича. Свою боль выразил словами: «Не верится, что под родимым кровом в живых не стало моего отца».

 Василий Федорович еще в детстве полюбил лошадей. А потому после возвращения на родину напросился в конюшню. Его манила природа.

Ночь на берегу Суры

Дым. Вечер без звездного света,

В пойме не видно ни зги.

Из вязовых сучьев и веток

Жгу я костер у реки...

 Сначала пастушил у себя на родине в Напольном, а потом перебрался в Никулино. В эти годы появилось стихотворение «Жеребенок», которое было одним из любимых.

От работы, от натуги конной

Запалилась лошадь на ходу,

У нее остался несмышленый

Жеребенок с пятнышком на лбу...

В. Нестеркин без семьи и родителей не смог прижиться в родительском доме и «продал житейский уголок, где у крылечка стог, откуда с детства видеть смог всей родины исток». Сам себя ругал до конца своей жизни за бесценок проданный родительский дом. В стихотворении «От судьбы не убежишь» он это назвал коротко:

Дошел до жизненного дна

В родимой стороне...

...Зачем мне жить в селе родном,

Где мой простой народ?

Все рассуждают лишь о том,

Что пьющий я и мот...

В его судьбе была одна беда. «Я пленник водки и вина и прочего зелья», – писал в стихотворении «Откровение бродяги». Резко осуждал торговцев самогоном, называя таких людей творителями зла и безбожниками. Но после небольшого перерыва снова брался за свое, задаваясь вопросом: «Неужели для взлета не осталось уж сил». Его подбирала милиция. Он был и рад этому, особенно в зимнее время.

Раз свой крест несешь без дома

И ночлега ищешь везде,

Вся милиция тебе знакома,

Вечный суточник РОВД.

На самом деле он был хорошим человеком: простым, человечным, помогал сельчанам кому дрова расколоть, кому сено убрать. Общий язык находил со всеми. С каким-то трепетом относился к детям. Как он сам признавался в стихах: «И птице не сделал зла». В Напольном он останавливался у своего друга детства Г. Сыреськина. В стихотворении «Приют» говорится:

Я очень измучен дорогой

И бедствовал множество дней,

Прошу приютить ненадолго

Под старенькой крышей своей.

В молодости Г. Сыреськин активно занимался спортом, работал в милиции, но после инвалидности замкнулся в себе. В. Нестеркину удавалось к нему находить ключик.

Одним из любимых поэтов В. Нестеркина был Сергей Есенин. Он причислял его к своим учителям. С особой теплотой относился к другому поэту Николаю Рубцову, с кем встречался и бывало ночевал у него. Судьба поэта закончилась трагично. Василий Федорович свою жизнь сравнивал с этой известной личностью,  даже иногда подражал ему, описывая красоту Присурского края во многих своих стихах.

В. Нестеркин хорошо отзывался о своих земляках, веря, что их «доблестные будни известны будут далеко». В стихах прославил село Напольное.

Ты живешь, родимое село!

В радости и в горечи кручины.

Полюшко пшеницею взошло,

И цветут ромашками низины.

Он так и не смог приспособиться к новому ритму жизни, где «за дрязгами нет чистоты души, все деньгам подвластны мы на больной Руси».

Для многих загадкой остается, как мог играть хорошо в шахматы (был чемпионом села Напольное), писать  прекрасные стихи человек «в пальто поношенном широком, в широкой шапке до бровей», который «стоит одиноко у магазинных у дверей». Но сколько на Руси вот таких же мужчин со схожей судьбой, прославивших родину своими стихами.

Незадолго до кончины В. Нестеркин принес в редакцию стихотворение «Цыгане», которое ему хотелось увидеть на страницах «районки». Он говорил о схожести своей жизни с цыганской:

Видимо история от бога

Бросила вам жребий для судьбы:

У цыгана – вечная дорога,

У других же – вечные труды!

Когда его пришла навестить за день до смерти поречанка М. Полтева, первым делом он спросил: «Цыгане» не напечатали?». Мы не успели. Никто не думал, что болезнь так быстро его скрутит. Ведь еще до этого он задавался вопросом:

Я не знаю, когда уйду из жизни –

Год кончины неизвестен мне.

Как уйду: при муках, при болезни

Днем осенним или по весне.

Все-таки он, наверное, чуял, что ему недолго осталось жить. Летом навестил своих близких на сельском кладбище. Василий Федорович похоронен рядом с родителями и братом Виктором, который умер, не дожив до сорока лет. В. Нестеркин больше не увидит, как гаснет солнечный закат. Но он будет жить  в своих стихах.

В жизни поколения меняются,

Мы же продолжение от них.

Мертвые в веках не забываются.

Мертвые живут среди живых.

Он мечтал издать книгу со своими стихами, но так и не смог это сделать. Завтра сорок дней, как нет с нами местного поэта Василия Федоровича  Нестеркина, шахматиста, общественного корреспондента «районки.